ИЛИ
об источниках научных доказательств и обоснований
Каждый раз, когда вопрос становится об источниках информации или методах исследования, у любого учёного это вызывает некий когнитивный диссонанс. Почему сегодня так настаивают на письменных источниках? Дело в том, что по некоторому устоявшемуся мнению такие источники информации считаются достоверными. Однако, исходя из практики, могу сказать следующее: неважно, с каким источником встретился на исследовательском пути, для начала целесообразно установить степень достоверности этого конкретного источника. Неважно, что написано на титульном листе источника, совершенно неважно, какого века, года, на каком языке его можно прочесть или на территории какого государства он был обнаружен. Относительно письменных источников вопрос только один: можно им доверять или нет.
Я нередко слышал от разных научных деятелей рассуждение такого характера: «…итак, есть письменные источники, на которые я сослался в своем труде; разве этого недостаточно? Какие могут быть ко мне вопросы? Принято же ссылаться на письменные источники, я это и сделал!» Что же, многоуважаемые коллеги, всё не совсем так. Каждая установка в науке (будь она социальная, психологическая, иррациональная и т.п.) влияет, как минимум, на выбор источников, к которым прибегают учёные. Влияют наши установки и ими порождённые убеждения и на выбор методологии, и не только. Невозможно обойти стороной и засилье математических методов исследования в науке, что также обусловлено определёнными причинами, и их Г.Гигеренцер излагает в своём фундаментальном труде «Адаптивное мышление».
Затронем, пожалуй, и самое интересное и абсурдное: сегодня в науке появился новый метод исследования, называется «использованная информация из интернета». Как известно, данный «метод» к науке не имеет никакого отношения, но так удобно. Современному учёному совершенно не кажется смешным проведённое исследование с помощью Википедии. Сегодня в академической среде ссылка на Википедию стала приниматься, как ссылка на научный источник. Хотя всем очевидно, что Википедия — крайне сомнительный источник информации, который постоянно видоизменяется. Эта беда, подобно лишаю, расползается по всей среде академической науки.
Очень важно уметь работать с источниками информации, уметь отделять, где излагается правда, а где ложь. Если исходные данные при исследовании — недостоверные, некачественными, то и на выходе, по итогу, будут ошибочные суждения и нулевой результат. Важно проводить всесторонний анализ исходного материала ещё на начальном этапе исследования и всегда опираться только на проверенную информацию.
Историю методологической мысли исследовательской методологии, мы могли бы поделить на несколько определённых этапов:
Этап №1 – «До возникновения книжной индустрии» как таковой. Когда мы говорим «до» появления книг, в данном контексте речь идет о рисунке, о различного рода надписях как источнике информации (вплоть до наскальных начертаний). На данном этапе мы более ничем в качестве источников информации не располагаем.
Этап №2 – появляются книги, что не равнозначно развитию аналитических методов познания и работы с информацией. Дело в том, что когда мы читаем книгу, мы просто воспринимаем некий информационный пласт, не располагая при этом никаким методологическим аппаратом для проведения анализа информации, содержащейся в книге, и, следовательно, мы просто принимает информацию за «чистую монету». Безусловно, мы могли бы произвести сопоставительный анализ нескольких книг или усомниться в достоверности написанного, однако, так ли часто сегодня исследователи ставят себе задачи подобного рода
И когда исследование касается научных источников, я бы хотело акцентировать внимание именно на этих двух этапах, поскольку иные сегодня практически не обнаружить.
Этап №3. Вероятнее всего, этот этап принято считать неким этапом античности. В данном ключе возникают эвристические методы, однако по-прежнему превалируют письменные источники.
В определённый момент времени, в этот же период (на этапе №3), создаются первые измерительные приборы, которые позволяют что-то мерить, измерять, вычислять, определять и тд. Это было время новых технических открытий. Письменные источники, эвристические методы и некие измерительные приборы, составляют триаду предпосылок к открытиям. Появляются такие дисциплины как: математика, в том виде, котором мы её сегодня знаем; геометрия, которая сочетает начало анализа; и т.д. С развитием математической мысли эксперимент становится главным источником информации.
В те времена, когда учёные приступали к исследовательским задачам, они уже имели в наличии какие-то письменные источники или взаимодействовали с людьми, ум и мудрость которых позволяла ученому черпать необходимую для исследования информацию. Такими великими мыслителями, знающими людьми, мудрецами были: Аристотель, Платон, Сократ, Плутарх, Геродот и так далее. У тех, у кого в распоряжении были некие измерительные приборы, также могли производить замеры и собирать аналитические данные для работы. Также производились исследования, связанные с эвристической системой исследования, построением эвристических моделей, ожиданием инсайта или созданием условия для этого инсайта как способа интуитивного познания.
Упоминая Средиземноморье, отметим, что в этом богатом научной мыслью регионе греческая философская наука укоренилась как прародитель современной классической науки в лице таких мыслителей своего времени как Геродот, Архимед, Платон, Гомер, Сократ и других. Эти мыслители, искатели и философы, бесспорно, оставили достаточно значимый след в академической науке. Именно на труды этих великих философов, на их изобретения, открытия, выводы, разработки, идейные предложения опирались как на авторитетные источники на протяжении длительного промежутка времени (и сегодня эта практика не завершена).
Этап №4. Данный этап развития методологической мысли характерен извлечением информации методом рассуждения; собственно, появляется логика. Люди начинают вдаваться в различного рода рассуждения, и все свои мыслительные наработки «растолковывают», излагая на бумаге в виде текстов. Со средних веков до нас дошло бесчисленное множество таких трудов. При этом помимо письменных документов остаются также приборы (телескопы, линейки и т.д.) и методы наблюдения, превалирующим же становится метод рассуждения. Применяя в своей работе метод рассуждение возникает некая логическая конструкция, что и позволяет проникнуть дальше в суть вещей. Факты начинают ретрансформироваться посредством логического аппарата в гипотезы. Надо сказать, что верхом такого подхода как рассуждения приходится на эпоху Возрождения, когда зажигаются звёзды великих философов, таких как: Ф.Бэкон, Д.Локк, Д.Юм, Э.Кант, Р.Декарт, Б.Спиноза и другие. Именно эти деятели довели мыслительный процесс до «высшего пилотажа»: они своими рассуждениями выстроили основание нынешней академической науки. С этого момента логика стала центральным аппаратом науки.
Далее исторически произошел раскол двух школ философии; возникли норманнская и греческая философски школы. И мало того, что они не компилируются между собой, так ещё и внутри этих школ существуют собственные противоречия. При этом школы со-существуют единовременно и по сей день.
В какой-то момент времени (полагаю, точную дату никто не назовёт) в качестве первичной и основной становится парадигма, заявляющая, что «…кроме эксперимента больше ничего не работает достоверно, а всё остальное – умозрительно, а значит, не имеет существенного значения». Другими словами, наблюдение за экспериментом – это самое важное при научном исследовании, некая основа основ. Эту модель исследования научного предмета разделяли не все: другие исследователи считали, что все эксперименты дают разные результаты, поэтому брать в расчёт эксперимент можно только с какой-то долей вероятности, не забывая о том, как непросто добиться чистоты эксперимента и что каждый эксперимент имеет погрешности (их крайне важно учитывать). К этим двум парадигмам добавилась и третья: «Логика безупречна и логический аппарат заменяет любой эксперимент». Спустя какое-то время сформировалось мнение о том, что метрика безупречна и поэтому её требуется использовать как источник научной информации, поскольку только она – Мадам Метрика – представляет собой единственный объективный источник научных доказательств. Безусловно, были люди, полагавшие, что эвристические показатели, они важнее математических, а некоторые считали, что математические показали важнее эвристических.
А дальше – как в сказании: вода камень точила, точила да и обточила… и зародилась в этом водовороте научной мысли академическая наука. Учитывая разность исследуемых категорий и дисциплин, было принято, что для конкретной категории в науке требуется категориальный аппарат и соответствующие способы измерения и извлечения информации из поля неизвестного (данных, науке ещё неизвестных). Философия оставила за собой логику как основной аппарат исследования. Физика настаивала на эксперименте. Математика — на вычислениях. Психология и другие гуманитарные науки, кроме наук, основанных на письменных источниках (история и пр.), настаивали на методе инсайта и на эвристических методах исследования.
Споры, однако, не прекращаются и по сей день. Как мы могли уже убедиться на основании некоторых упомянутых тенденций, на данном этапе не вырисовывается целостная картина, способствующая правомерным эффективным исследованиям. По факту, единого понимания методологии в науке сегодня не существует, о чём также свидетельствует деятельность иных представителей научных кругов, которые предпочитают не на шутку «играть» с научными категориями. Как они это делают? Методы, присущие одним категориям наук, начинают применять к другим дисциплинам. То, что договорились применять в физике в качестве эксперимента, «предприимчивые исследователи», такие как Вильгельм Вундт, начинают применять в психологии, и таким образом возникает экспериментальная психология. Действительно, почему бы не применить математику в психологии… Однако, все это заканчивается тем, что психологические наблюдения сводится к линейному вычислению неких показателей и коэффициентов по выборкам; и чем обширнее становится практика применения математическо-статистических методов работы с информацией, тем больше учёные поневоле склоняются к соблюдениям формальностей вместо концентрации первичного внимания на сути и содержании исследования.
Фактически, психометрический тест (опросник) не позволяет проверить информацию на предмет валидности, и, следовательно, мы не можем утверждать, что такой подход при исследовательской работе всегда даёт нам качественные данные. Однако непосредственно психометрический тест сегодня занимает главенствующую позицию в психологии. Нередко этот способ тестирования используют при приёме на работу, цифровые показатели дают работодателю первичную оценку соискателей на рабочие места, при этом не требуется интерпретировать тест. Английский философ Фрэнсис Бэкон, говорил, что «человеческий разум слаб», а значит, он неспособен что-либо точно интерпретировать, и потому нас рассудит эксперимент; и в тех случаях, когда эксперимент поставить нельзя, остаётся только вычислять.
Нашу цивилизация XXI века недаром именуют цивилизацией массового потребления. Прежде профессия «учёный» не была столь востребованной и массовой. Вносить научный вклад и быть специалистом в какой-либо научной области желали единицы. Однако коммерциализация науки привела к желанию немалого числа потребителей использовать привилегии учёного и возможности этого статуса. На поверку же оказывается, что всё не так просто: недостаточно прочесть пару книжек и провести сравнение нескольких выборок, чтобы стать учёным. К сравнению: чтобы подготовить специалиста в глубинной психологии, способного не только проводить, но и интерпретировать проективные тесты, необходимо пройти долгие годы обучения и практики. Например, чтобы уметь делать выводы и интерпретировать тест Германа Роршаха, нужно усердно практиковаться и изучать базис не менее 3-х лет, а проективный тест побуждений Липота Сонди подлежит к изучению не менее 5 лет. Однако это «невероятно долго»! По этой причине тесты становятся невостребованными, ведь хорош только тот тест, который возможно провести при минимальном обучении. Время приобретения навыка и знаний становится краеугольным фактором применения измерителей, таких как, например, проективные тесты в психологии. Проективные системы требуют долгого времени освоения – годы буквально, а работа с опросниками, например, не требует никакой подготовки. Известно, какому варианту отдаётся предпочтение в конечном итоге.
Отдельно замечу, что большинство научных методов, которые были разработаны в период 19-20 в.в., сегодня попросту забыты.
Впрочем, перечисленные ранее этапы и методы работы с научной информацией не являются единственно существующими.
Расскажу вам о том, как проводил научно-исследовательскую работу на юге Италии. Когда я впервые, шесть лет назад, прикоснулся к Калабрии, как к объекту исследования, то уже располагал определённого рода информацией, поскольку прочёл все возможные книги и труды, однако, в её достоверности не было уверенности. По факту я использовал прототипологический метод исследования и метод погружения в среду как базовые подходы к исследованию философии этого уникального региона. В частности, работа над книгой «Бескомпромиссный маятник», интервью с экспертами мира бокса о философии и стиле Каса Д’Амато, и другая работа с источниками информации – это все предтеча калабрийских экспедиционных исследований.
Итак, прежде чем отправляться в научную экспедицию и разрешать научную задачу на месте, я применил прототипологический метод исследования. Когда же я в первый раз приехал в Калабрию, уже находясь непосредственно на интересующей территории, я принял решение отдать предпочтение эвристическому методу исследования. В книге «Громоотвод как удар молнии» это метод подробно описан и проиллюстрирован на примере модели нескольких автомобилей, направляющихся в одну точку.
Во второй экспедиционной поездке в Калабрию я уже разработал в качестве основного инструмента исследования счетно-решающую машину Сонди (ядро теста Сонди). В результате применения СРМ Сонди появилась книга «Обманчивая тишина», в которой также подробно изложены полученные результаты.
Следующий исследовательский метод, который я также использовал, — амальгамный метод исследования (метод исследовательская амальгамы). Этот метод академик Г.С.Попов называл ещё методом разрушения мифов. То есть, при применении исследовательской амальгамы мы словно разбираем миф по запчастям, исследуя поле вариативности возможных происшедших событий, изучая их причинно-следственные связи и символизм. Так появилось два труда: «Мой Бог Франческо Виллардита» и «Мина замедленного действия». Книга «Мина замедленного действия» была написана по итогам применения исследовательской амальгамы. А книга «Мой Бог Франческо Виллардита» уже вторично проверяла исследовательскую амальгаму на стыке криминалистического и криминологического анализа деятельности таких преступных организаций как Каморра и Ндрангета, то есть проверяла разницу, особенности и отличия между ними. И поскольку «Мой Бог Франческо Виллардита» демонстрирует разницу подходов Мафии, Каморры и Ндрангеты, а также исторические предпосылки становления философии этих субкультур, таким образом, выражаясь терминологическим языком Бодрийяра, симулякр в виде «криминальных структур юга Италии» превращался в действительность.
Когда в следующий раз (в декабре 2019 года) мне довелось исследовать Калабрию, я уже применял метод исследовательских концепций. В ходе Мексиканской Экспедиции с целью исследования и анализа объёма территории Юкатана, я использовал как инструмент исследования счётно-решающую машину Роршаха (СРМ Роршах) – метод расчета объема территории.
Более того, я также применял такие методы, как: интервью с экспертами и инсайдерами; изучал письменные источники, культуру, обычаи, философию этих народов; их оружие, особенности фехтования; памятники архитектуры и зодчества – всё это, в том числе, выступало источниками информации. В конечном итоге я пришел к такому источнику информации как фотография. В какой момент это произошло? В момент, когда я в очередной раз удостоверился, что камера не обманывает, что она передаёт изображения и факты без искажения. В частности, при исследовании того же юга Италии мне требовались не только фотографии, необходимо было встретиться и обсудить предмет исследования и с другими фотографами, которые, например, снимали последствия деятельности мафии, каморры. Так, я познакомился с сицилийским фотографом, её зовут Летиция Батталья. Именно она и снимала на плёночное фото мафию, причём, в самый «огненный» период её бесчинств на юге Италии. Беседа с Летицией и созданные ею фотоальбомы дали мне обширный пласт информации о мафии, который маловероятно почерпнуть где-либо ещё.
Если мы охватим все существующие источники информации и условно ранжируем их по степени надёжности и возможности проверить информацию по качественным параметрам, у нас получится строго 2 категории: мнимые источники информации и достоверные источники информации.
МНИМЫЕ ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ:
— Интервью. Интервью — это совокупный способ выражения мнения опрашиваемого человека. Безусловно, «мнение» и «истинное положение дел» — две различных категории. Чаще всего мнение к правде не имеет никакого отношения (или же мнение отражает только часть картины, известную человеку, но не всю картину в целости). То, что рассказывает в интервью человек, отражает определённую симуляцию – продукт субъективного восприятия этого человека. Соответственно, учёному полезно слушать, задавать вопросы и при этом самостоятельно анализировать, что из сказанного является правдой, а что нет.
— Храм. Храмовые сооружения как предметы научного анализа требуют от исследователя соответствующего уровня подготовки: так, предварительно необходимо обладать знаниями о том, когда этот храм возвели, кто был зодчим, в каких целях и при каких геополитических обстоятельствах его строили и т.п. Немаловажна и информация о том, когда храм или собор реконструировали, в какой период изменили\добавили герб или установили скульптуры и многое другое. Умея «читать» язык храмовых построек, понимая скрытый смысл символики, зная язык европейского мистицизма, можно извлечь немало правдивой информации. Однако мнимость источника заключается в том, что язык Европейского мистицизма, увы, забыт несколько веков; не осталось книг, в которых, вероятнее всего, он был бы целостно описан и изложен. Мне понадобилось немало лет, чтобы реставрировать язык Европейского мистицизма, и работа в этом направлении продолжается до сих пор. Но даже зная в какой-то степени язык, всё же, этого не достаточно, нужны дополнительные методы. Поэтому архитектура – мнимый источник информации.
— Оружие. Необходимо отметить, что как таковое оружие не является мнимым источником, мнимым выступает иной пласт информации: то, что этому оружию приписывается. Существовало ли это оружие на этой территории в то время, которое мы исследуем (например, период XVI-XIX века) и действительно ли оно использовалось в сражениях, в дуэлях, на войне – разрешение подобных вопросов уже требует многовекторной проверки. Часто сталкиваешься с тем, что некоторые эксперты, не опираясь ни на какие достоверные источники, не проводя никаких исследований, утверждают примерно следующее: «…да именно этим оружием воины такой-то земли бились насмерть». Это всё, конечно, весьма любопытно, но единственное, к чему обыкновенно авторы подобных суждений апеллируют, это к музейным экспонатам. И всем прекрасно известно, что в музее можно выставить, что угодно (в том числе, и качественные реплики и макеты).
— Эксперимент. Чтобы использовать этот метод, необходимо, в первую очередь, обладать навыком проведения экспериментов, то есть, нужно уметь добиться чистоты эксперимента, а это выполнить на деле непросто. Также важно уметь посредством анализа и сопоставления данных отличать правду (фактические полученные данные) от последующих домыслов эксперта.
ДОСТОВЕРНЫЕ ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ:
— Прототипологический метод исследования. Это один из самых эффективных методов работы с источниками. Любая прототипологическая модель превращается в логическую модель, а уже логическая модель – в тактическую. Метод работы с прототипом известен благодаря исследованиям академиков Г.С.Попова и А.С.Яковлева, которые разработали методологические системы ещё в 30-х г.г. прошедшего столетия.
— Эвристический метод. Эвристическая модель исследования позволяет рассматривать нескольких исследовательских линий из разных областей науки (психология, криминология, социология, журналистика и т.д.). Этот метод позволяет не только проверить работу методами разных плоскостей, но так же даёт возможность каждому, кто будет впоследствии знакомиться с результатами исследования, самостоятельно удостовериться в правдивости и достоверности хода научного изыскания и, следвоательно, убедиться в качестве предоставленных фактов и выводов. Так, в книге «Громоотвод как удар молнии» я описывал принцип того, как работает эта модель; сама книга написана именно с применением эвристического метода.
Фрагмент из книги «Громоотвод как удар молнии»:
Представьте себе, как восемь (8) автомобилей выехали в одну точку из разных концов земли. У каждого автомобиля свой водитель, каждый едет по разной дороге, он не знает, к какому исходу эта дорога приведет его в конце пути. Разговаривать с другими водителями авто ему запрещено.
— Амальгамный метод. Это метод основан на понимании уникальных свойств прототипологического блока памяти человека. Метод впервые был выведен нашим родоначальником, академиком Г.С.Поповым. Исследовательская амальгама предусматривает, в том числе, метод раскрытия мифа посредством разделения его вымышленных элементов и логических взаимосвязей.
— Использование счетно-решающей машины психологических моделей теста, например, таких проективных текстов, как «Тест Сонди», М. Ахтниха, Г. Роршаха и других. Счётно-решающая машина (СРМ) – это модель, которая позволяет анализировать качественные категории и их связи с количественными показателями; не даёт возможности, с одной стороны вводить в заблуждение, и позволяет достраивать недостающие информационные блоки, с другой стороны. Данные, полученные при помощи СРМ, позволяют перейти от математических показателей проективного теста к качественным показателям. СРМ (Сонди/Роршаха) было специально мной сконструирована для проведения исследований в условиях недостаточной информации или сложности её получения, при высокой степени искажения данных и при работе со множественными неизвестными.
— Архивы. Архивы хранят множество информации, однако, не располагая исследовательской концепцией, на 100% эффективно работать с архивами не представляется возможным.
Что такое работа в архиве? Я с этой впервые проблематикой столкнулся в экспедиции на юге Италии, когда мне пришлось работать в архиве Реджо-ди-Калабрия. Как оказалось, многие мои коллеги-учёные не имеют ни малейшего представления о том, как производится и выглядит эта работа. Они даже не знают, в чём отличие работы в архивах от таковой же в библиотеках.
В общем, соль в том, что когда вы подаете запрос в архив, вам необходимо знать язык, на котором говорят архивариусы, поскольку они мыслят совершенно другими категориями, иной логикой. От того, как вы сформулируете в архиве задачу, дабы получить нужный вам документ (тем более в иностранном государстве), и будет завесеть качество предоставляемых вам материалов. Как из архива получить фотографии, которые нам необходимы непосредственно для разрешения научной задачи? Как архивариусу сформулировать эту задачу таким способом, чтобы он нашёл именно те фотографии, которые интересуют вас в силу исследования? Интересующего периода? Как его сориентировать, чтобы он извлёк именно то, что нужно, а не то, что разумеет сам? Как убедиться, что архивариус в точности понял адресованное ему? Безусловно, есть ещё немало других вопросов. Именно работа в Калабрийском архиве и натолкнула меня на мысль провести исследования в плоскости архивоведенья и написать монографию по источниковеденью.
Как вы помните, в категории «мнимые источники информации» я говорило об оружии. Если утверждается, что некое оружие использовалось на юге Италии в качестве основного оружия преступной организации, то таковые слова могут быть подтверждены только архивными данными. По факту, я беру из архива уголовное дело, читаю, изучаю фотографии и понимаю, что оружие, представленное в музее, и оружие, фотографии которого приложены к уголовному делу, не соответствуют друг другу. Следовательно, я заключаю, что опираться надлежит на материалы уголовного дела и исследовать именно их. Если же данные совпадают, то для меня этот факт станет ещё одним подтверждением, что именно «это оружие Х» преступная организация использовала на территории юга Италии для решения каких-то оперативно-тактических задач.
— Библиотека. В данном случае важно опираться на книги, в которых написано о ключевом навыке эпохи. Бытует такая научная парадигма, что обязательно материалы из библиотек нужно проверять архивными, при этом архивные источники не нужно проверять материалами из библиотек. Другими словами, если вы ссылаетесь на источник, выбранный из библиотеки, вы также обязаны предоставить группу источников из архива, которые подтверждают этот источник. Если же вы этого не делаете, то источник валидным не является.
Итак, предположим, я встретил труд некоего человека, который описывал отношение народа Сицилии к Иисусу Христу, и обнаружил целую монографию об этом. Беру книгу, читаю и понимаю, что в ней отсутствуют ссылки на архивные материалы. Следовательно, это говорит о том, что написанное – частный субъективный взгляд и «плод воображения этого человека». Это в том случае, когда автор ссылается на книги, которые также не подкреплены никакими архивными данными, и не предоставляет ни одной ссылки на архивные материалы. По факту, сделанные им умозаключения могут быть ошибочными. Для достоверности своих данных, ему необходимо было проанализировать книги, составить исследовательскую парадигму, изучить контр-материалы, а затем обратиться в архив и изучить все архивные материалы, связанные с какими-то событиями, с теми обстоятельствами, на которые он ссылается или описывает, или теми выводами, которые он делает относительно отношения народа Сицилии к Иисусу Христу.
— Методы исследовательской концепции. Исследовательские концепции — сродни «ситу», через которое мы пропускаем определенную субстанцию. Исследовательская концепция является важным инструментов учёного. Академик Г.С.Попов говорил так:
«Исследовательская концепция –н е что иное, как идея, превращенная в методологию исследования; доведенная научными преобразованиями до надлежащего технологического приемлемого уровня.
Каждая исследовательская концепция имеет многофункциональную реализационную систему применения.
Исследовательские концепции могут комбинироваться между собой для того, чтобы отрыть тайны, в том числе прошлого и будущего».
Например, когда я проводил исследование философии юга Италии, то мной одновременно было использовано пять исследовательских концепций, а вывод каждой из концепций проверяли выводы других концепций. Когда все концепции дают идентичные заключение, это подтверждает факт того, что система полностью валидна.
Грамотно подобранная методология позволяет и из мнимых источников информации извлекать достоверную субстанцию, надо только знать, что для этого необходимо сделать, как именно проанализировать и какими данными подтвердить. Например, интервью с экспертом в области итальянского фехтования можно проанализировать архивными данными и книгами из библиотек. И, сопоставив между собой сказанное экспертом и прочитанное в документах, проведя исследование, целесообразно давать научную оценку и заключать, с чем мы имеем дело: мнение ли это одного конкретного человека или его слова находят подтверждения в архивных данных.
Еще один интересный пример я бы хотел вам привести из произведения Роберта Стивенсона «Остров сокровищ». Этот роман был экранизирован порядка 50 раз в разные годы и на разных языках. Можно многократно сопоставлять книгу и фильм, и я уверен, что кинокритики в этом изрядно «потрудились». Впрочем, никто не заметил важной сцены в этом произведение, которая чаще всего была упущена режиссёрами в фильмах – сцены с ножом. Именно эта сцена натолкнула меня на определённые размышления. Шотландский писатель Роберт Стивенсон создал свой роман в конце XIX века, но описывал он события, которые происходили предположительно в середине XVIII века. В рассказе он совершенно точно описывает происшествия в момент эскалации конфликта между пиратом Билли Бонсом и доктором Ливси:
Все голоса смолкли разом; один только доктор Ливси продолжал свою добродушную и громкую речь, попыхивая трубочкой после каждого слова. Капитан пронзительно взглянул на него, потом снова ударил кулаком по столу, потом взглянул еще более пронзительно и вдруг заорал, сопровождая свои слова непристойною бранью:
— Эй, там, на палубе, молчать!
— Вы ко мне обращаетесь, сэр? — спросил доктор.
Тот сказал, что именно к нему, и притом выругался снова.
— В таком случае, сэр, я скажу вам одно, — ответил доктор. — Если вы не перестанете пьянствовать, вы скоро избавите мир от одного из самых гнусных мерзавцев!
Капитан пришел в неистовую ярость. Он вскочил на ноги, вытащил и открыл свой матросский складной нож (кортик) и стал грозить доктору, что пригвоздит его к стене.
Доктор даже не шевельнулся. Он продолжал говорить с ним не оборачиваясь, через плечо, тем же голосом — может быть, только немного громче, чтобы все могли слышать. Спокойно и твердо он произнес:
— Если вы сейчас же не спрячете этот нож в карман, клянусь вам честью, что вы будете болтаться на виселице после первой же сессии нашего разъездного суда.
Между их глазами начался поединок. Но капитан скоро сдался. Он спрятал свой нож и опустился на стул, ворча, как побитый пес.
Несколько раз вдумчиво и аналитически прочитав эти строки, я осознал, что за всё время, которое существует это известное произведение, никто не обращал внимание на тот факт, что в XVIII веке кортиком не считалось то оружие, что мы называем кортиком сегодня. И обратите также внимание на такие слова, как «пригвоздит его к стене». Но в фильме зритель этого не увидит, потому что с точки зрения симуляции режиссера, дело не в кортиках. Я посмотрел многие версии фильма «Острова сокровищ», снятые разными режиссерами, и все фильмы оказались определённо разными. Эти фильмы показываю нам под разным углом главных героев и персонажей, сцены и события – это разные симуляции (копии, не оригинал) и интерпретации одного и того же произведения Стивенсона. При этом наверняка многие посмотрели фильмы в нескольких вариантах, однако каждый человек отдал предпочтение какому-то одному из всех существующих. И тот фильм, который для него является любимым, и есть «его правда». То, что для человеку нравится, что ему по настроению или духу — тому он и склонен верить.
Есть ещё один метод, и я бы сказал, что это самый мощный и важный метод, объединяющий в себе мнимые и достоверные источники, и это — метод исследования фотографии. То есть, фотография как источник информации, с одной стороны категория мнимая, а с другой – крайне достоверная. Конечно же, каждая фотография содержит в себе замысел автора (то, что он хотел передать, снять, сказать этим кадром), но при этом существует и сам предмет съемки. Если я при исследовании фотографических материалов, не смотрю на сам замысел, а акцентирую внимание на предмете (член преступной организации за решеткой, его выражение лица, во что он одет, что у него в руках и т.д.), это может мне предоставить необходимую информацию для работы.
Когда я познакомился с работами Летиции Батталья лично, в том числе побеседовав с ней во время одной из встреч на Сицилии, я смог посмотреть на фотографию совершенно под другим углом. Впервые я начал использовать фотографию как объект научной информации. И я проделал масштабную научно-исследовательскую работу, чтобы разработать для себя методику работы с фотографией. Я провел огромное количество экспериментов, при помощи которых исследовал фотографии агентства «Magnum», например. Эта же методика была применена и в экспедициях при исследовании Палермо и многих других городов и их объектов. И поскольку в Экспедиционном корпусе немало людей, которые также фотографируют, я могу исследовать не только свои фотографии, но и чужие фотографии, то есть сопоставлять взгляды разных людей.
Наличие фотоаппарата открывает большие возможности, например, на предмет исследования. Особенно это важно на те времена, когда мы еще не родились, когда нас не было, когда мы самостоятельно не могли там присутствовать и участвовать.
Фотография в отличие от многих других источников мгновенно предоставляет оттиск правдивости. И если в наличии есть также серия фотографий, я уже могу превращать эти данные в нейропсихограмму и извлекать необходимую информацию специальными научными методами. Например, у меня есть фотография некоего калабрийца, которого сфотографировали идущим по улице. Естественно, не все калабрийцы выглядят так, как он. При наличии уже 20 фотографий калабрийцев, я могу себе создать некий образ или преставление того, как выглядели люди в Калабрии в XIX-XX веках. С фотографией очень сложно спорить, а с группой фотографий оспаривать факты невозможно.
Сейчас я исследую Калабрию при помощи фотографии, что позволяет сделать множество интереснейших выводов. Например, стало известно, что по состоянию на нынешний день в Реджо-ди-Калабрия не осталось ни одного изначального храма. Дело в том, что храмы, которые там были ранее, снесли, храмы, которые мы наблюдаем сегодня — новые. Следовательно, для исторических изысканий прошлых эпох эти объекты использовать невозможно, ибо они не несут в себе уже никакой ценной инофрмации. На Канарских островах дело обстоит совсем по-другому. Там и по сей день сохранены все архитектурные сооружения в их первозданном виде, и они представляют большую ценность для научных изысканий. То же можно наблюдать и на острове Тенерифы.
А что же происходило в Италии?
Согласно историческим данным — и эта информации подтверждена многими архивными материалами — на территории Италии существовало два государства, причём изначально на этих землях господствовала Испанская Империя. И только в 1861 году жители Италии «восстали против иноземного господства, и произошло объединение», в результате чего и образовалось единое итальянское государство. При этом сами итальянцы настолько были ведомы ненавистью к Испании, что уничтожали всё, что когда-либо было создано Испанским королевством: переписывали книги и архивные документы, затирали какое-либо упоминание, что когда-то эти земли принадлежали Испании. Поэтому, проводя исследовательскую работу на территории Италии, я весьма осторожно отношусь к информации, особенно к источникам того государства, на территории которого написаны исторические труды. Особенно следует быть осторожным при общении с итальянскими учёными, многие из которых не в шутку высказываются, что Италия – это самое древнее и самое лучшее государство, и на этой территории никогда не было Испанцев. Я же понимаю и знаю, что таковые слова не соответствуют действительности, и что те века на территории нынешней Италии правила Испанская Империя, что не стереть и не уничтожить.
Важно уметь работать с источниками информации, научиться правду отделять от вымыслов, для этого и существуют методики. Всё, что мы извлекаем методологически, в ходе многосторонних поверок, является достоверным. То, что мы извлекаем без учёта методологии, всегда остаётся мнимым. Каждый раз, начиная исследование, я выстраиваю исследовательскую модель, то есть формирую систему, посредством которой и буду исследовать. Книги для меня не являются методологией. Чтобы книги использовать в исследовательской работе, необходимо проверять их на предмет достоверности. Впрочем, и этого будет недостаточно, я прекрасно понимаю, что книгу писал некий человек и в ней изложено его мнение. При этом совершенно неизвестно, с каким настроем он её писал, чей стороны или чьих взглядов он в тот момент придерживался. При таком анализе нужно использовать череду источников, чтобы организовать среду для проведения сопоставительного анализа. Например, когда я исследовал испанскую школу фехтования, я читал труды всех, кто что-либо писал об этой Школе: и Франсиска Лоренса де Рада, и Иеронимо де Карранза, и Франческо Антонио Маттея, и Жерара Тибо, и Луиса Пачеко де Нарваэсе, и многих других. Именно анализ всех этих работ позволил мне вывести логические модели неаполитанской школы фехтования, логические модели палермской школы фехтования, восстановить оружие, которым они бились, описать комплексно философию этих школ и многое другое.
ПРОТОТИПОЛОГИЧЕСКОЕ ИСКАЖЕНИЕ. Что это такое?
Существует и такой эффект, при котором исследователь сталкивается с прототипологическим искажением, при котором прототипология даёт недостоверную информацию, то есть, вводит в заблуждение. Приведу пример.
Обладая большим объемом информации из первоисточников и архивов, я приступил к прототипологическому анализу рыцарей. Допустим, рассмотрим три государства: Британия, Франция и Испания. Какие там были рыцари?
Главный прототип рыцаря Испании, исходя из литературного наследия, был смешной «чудак» Дон Кихот – по факту, это карикатура на рыцаря. Что же, теперь нам точно известно, когда в Испании исчезли рыцари – до написания этого романа, то есть в конце XV века. Именно в 1605 году вышел роман Мигеля де Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» («Дон Кихот»). Зная, какие испанцы по своей натуре, скажу так: появление такого произведения – это вызов всем достойным рыцарем.
Если бы и кто-то из Испанских идальго прочёл бы эту книгу, то сразу же, в тот же миг полетела бы перчатка, со скрытом подтекстом «Я вас сейчас постараюсь переубедить, что перед вами — не Дон Кихот». Ведь это произведение в лице Дон Кихота высмеивает рыцаря. Однако роман дожил каким-то образом до наших дней, а автор умер в муках собственной болезни, а не от меча идальго. Прототипологический анализ этого произведения уже позволяет сделать вывод, что в начале XVII века испанских рыцарей больше не существует, так как неизвестны случаи, пари которых идальго отстаивали рыцарскую честь.
Рассмотрим же, что происходило в Британии. Что нам известно из литературного наследия: такие произведения Вальтера Скотта, как «Квентин Довард», «Айвенго» и другие. Прототипологические персонажи Король Ричард, Король Артур. Глядя на этих персонажей, может показаться, что перед нами — выдающиеся рыцари. Обращаемся к хронологии фехтования и отмечаем, что никаких «звёзд» в Британии никогда не существовало. Все источники говорят о том, что Британское фехтование было самым худшим и наименее эффективным из всех видов и школ фехтования. Почему-то литературная прототипология показывает нам обратное: то есть, у Испанцев нет рыцарей, остался один комедийный персонаж в виде Дон Кихота. Зато про английских и французских рыцарей просто литературный «фейерверк» продолжается вплоть до XIX века. А это напрямую противоречит действительности. Как же так может быть? Дело в том, что именно Испания была последней Империей и имела самых выдающихся и достойных рыцарей; именно испанская школа фехтования, которая укоренилась в нынешней Италии (некоторые технические элементы этой школы вы можете наблюдать в других школах) считается самой сильной; именно Испания подарила миру великого правителя — Карла V. И несмотря на эти факты отчего-то прототипологический анализ показывает нам совершенно другое.
Обратите внимание, сколько прототипов создала Франция: Граф Монте-Кристо, д’Артаньян, Атос, Портос, Арамис, де Бюсси, д’Антрагэ, дэ Рибейрак и т.д. Складывается такое впечатление, что Франция была наводнена лучшими из Европейского рыцарства. А такие произведения как «Парижские тайны», «Граф Монте Кристо», «Нотр-Дам де Пари»… Огромное количество знаменитейших произведений про французских воров, криминал, убийц и т.д. А.Дюма запечатлел их всех на страницах своих произведений.
Проведя небольшой прототипологический анализ, уже можно подвести некий итог. Больше всего рыцарских персонажей мы встречаем во французских и британских произведениях, и почему-то мало, что написано в испанских книгах об их рыцарях. Если мы будем говорить о преступных организациях и бандах, то также встретим немало произведений, написанных у британцев и у французов, при этом практически ничего не встречается у испанцев. Хотя свод фактов показывает нам обратное, ибо три самые сильные и влиятельные преступные организации в мире (Мафия, Каморра, Ндрангета), являются испанскими в силу происхождения, а не британскими или французскими. Факты утверждают обратное.
Когда свод фактов показывает нам одно, а прототипология — другое – это явление и называется прототипологическим искажением. Как же это возможно? Мы имеем дело со следующей причиной: с намеренным созданием прототипов под заказ, введением через письменные источники «персонажей и героев», деятельность которых противоречит фактам и истории. И это нам доказывает, что существуют методы искажения данных, даже при применении прототипов. И если не создавать многовекторную систему исследования, в которой один вектор проверяет другой, правду обнаруживать практически невозможно. А фотография — тот инструмент, что практически исключает какие-либо недопонимания, разночтения и вообще дискуссии.
Фотография — это регистратор; так, её регистрационная функция, например, совершенно четко классифицирует: «Вот человек, а вот нож». Криминалистическая фотография, в частности, предоставляет точную информацию о том, чем убивали в Калабрии в период 1860 год 1945 год, о характере нанесённых ударов и порезов, например. Материалы уголовных дел бессловесно демонстрируют и подтверждают происходившее. При этом есть ещё один аспект: опираться на газетные вырезки – не представляется возможным, ибо это весьма сомнительный источник. По факту, за деньги можно в газетах написать всё, что угодно. И в случаях, при которых некоторые авторы и исследователи описываются на газетные источники, это свидетельствует о ненадёжности заявляемого и написанного в книге.
Сегодня в научных кругах, да и за их пределами, стало очень «модно» ссылаться на Википедию, как на научный источник. Как известно, информация в интернете не является достоверной в любом авторитетном источнике, неважно, в каком. Вероятно, она может представлять некие отголоски актуальности, но предстать в качестве научной она не может по определению. Искать ответы на вопросы в интернете – ненаучно. Для этого существуют специальные научные методы исследования. И поэтому переписывать друг друга, ссылаться друг на друга, — есть ничто иное, как симуляция (термин Ж.Бодрийяра) в науке. Так, речь идёт о симуляции научной деятельности.
Учёный отличается от других людей тем, что он владеет методами исследования поля неизвестного при помощи специальных научных инструментов. В этом разница! Исследовать может кто угодно, кто угодно может познавать этот мир, вне зависимости от возраста, предпочтений, мировоззрений, профессиональных навыков, уровня интеллекта и так далее. Однако научное познание тем и отличается от познания общего, что имеет специальный аппарат научного исследования, позволяющий прояснять поля неизвестного.
Поэтому, прежде чем я отправляюсь в экспедицию, я всегда забочусь о том, чтобы под рукой был исследовательский аппарат. Тот самый блок концепций, методик и подходов, который я буду использовать в экспедиции для разрешения конкретной научной задачи. Именно применение специализированного научного аппарата (а не переход по ссылкам в интернете) позволяет извлекать достоверные данные даже из самых тёмных уголков истории. И впоследствии результаты, находки и открытия возможно обосновывать и доказывать. Особенную роль в этом научном таинстве играет, конечно же, фотография. К сожалению, методологическая и научная мысль сегодня практически зашла в тупик. Кроме статистических и математических методов исследования, кажется, никакие другие методы исследования не используются. Они-то, безусловно, существуют, просто чаще всего молодое поколение ученых не обучают, как с ними работать, ориентируясь на «веяния века».
Соответственно, беседуя об истории методологии и о работе с источниками, в том числе, об аспектах доказывания, мы вынуждены констатировать факт, что чем ближе научные изыскания подходят к нашей бытности 21 столетия, тем беднее и беднее становятся исследовательские методы прояснения поля неизвестного. В конце концов, многие учёные современности чаще всего предпочитают сводить собственные исследования к математическим методам. Сегодня остались, в основном, логика, математика и эксперименты, словно больше никаких методов исследования не существует. Всякий раз, когда я начинаю рассказывать про исследовательские концепции, эвристические модели, прототипологические методы исследования, методы применения счетно-решающих приборов тестов психологии, про применение таких систем, как исследовательские амальгамы и т.д. – иные представители научного сообщества искренне удивляются и интересуются не только сутью самих методов, но и историей их происхождения.
Подводём итог.
Фотография может стать в ближайшем будущем одним из основных источников научной информации. Сегодня, в эру развития видео и фотоиндустрии, цифровое и аналоговое фото становится всё более и более доступными. И это открывает нам прекрасные возможности как для создания благоприятных условий проведения собственных научных изысканий, так и с позиции формирования фотографической достоверной среды для последующих поколений.
Более того, фотография позволяет регистрировать и запечатлевать информацию так, как это невозможно осуществить посредством других источников.
Знаете, некогда Шерлок Холм сказал: «…вот так начнешь изучать фамильные портреты и уверуешь в переселение душ». Никто не мог найти убийцу сера Генри, а он посмотрел на портрет и увидел абсолютную идентичность одного из предков и человека, который якобы был учителем – как оказалось, он тоже был из рода Баскервилей. И этот литературный пример в лучших традициях демонстрирует, как фотография может сыграть в исследовательской деятельности важную роль. Неоднократно мы применяли фотографический метод и метод экспертной живописи при исследование замков, например. Так, в Германии мы с Экспедиционным корпусом НИИ Памяти сумели обнаружить замок нашего родоначальника академика Г.С.Попова. Причём лично я искал замок Григория Семёновича одним методом, а Алексей Самсонов, будучи профессиональным художником, доказал, что мы действительно обнаружили замок рода Поповых совершенно другим способом: посредством проведения портретных и краниофациальных экспертиз идентификации личности, в том числе, с использованием компьютерного моделирования и учитывая сложности сочетания классических антропологических методов с криминалистическими подходами в габитоскопии. Такой анализ помог достоверно установить местоположение замка рода академика Попова – и это замок Эльц. После были обнаружены и иные доказательства, лишь подтвердившие проделанную нами работу.
Итак, работая долгое время с фотографией, располагая в этой области немалым объёмом научных наработок и открытий, я по праву могу сказать, что в отличие от прочих видов источников информации, фотография обладает преимуществами, которые я мог бы одним словом описать как «объективность».
Всякое знание зиждется на соответствии между объективным и субъективным.
— Ибо знать можно только истинное; истину же, вообще говоря,
нужно полагать в соответствии представлений их предметам.
(Фридрих Вильгельм фон Шеллинг)
Искренне Ваш, Доктор Олег Мальцев